Но ведь родители не только кормят, одевают и в школу отправляют своих чад, но и воспитывают (то ли сознательно, в зависимости от того, кого они хотят " вылепить" из своего ребёнка, то ли оно протекает само собой - осуществляясь всем бытом жизни в семье). Думаю, что у нас это происходило довольно своеобразно и будет прочитано с интересом . Но предварительно, чтобы быть правильно понятым,- несколько теоретических высказываний.
Воспитание - это целенаправленное воздействие на духовное и физическое развитие ребёнка, подростка, взрослого, группы детей или взрослых и даже общества в целом. Цель - формирование в сознании определённых взглядов и норм поведения, а так же некоторого набора умений и навыков Методы - воздействие словом и примером,. поощрение и наказание, обучение, создание условий для развития и саморазвития... В качестве воспитателя выступают родители, школа, партия, церковь, государство... У каждого из них своя специфика, свои методы и средства воздействия сильно различающиеся даже при общности цели. Но ведь и общность цели может отсутствовать. К тому же, одновременно имеет место и нецеленаправленное воздействие - окружающая среда, двор, события... -т.е. то, что в понятие "воспитание" не входит, но по эффекту воздействия может значительно превосходить целенаправленное. Так что воздействий множество, они различны. А результат? Думаю, что всего результативнее то из них, которое как воздействие и не воспринимается, а является авторитетным для воспитываемого. Мама Юре: "Ты болен, кашляешь. на улицу не пущу". Юра маме: "Я не болен, Сашик сказал, что кашель это не болезнь." И Юра будет стремиться поступать, как указывает Сашик.
Учитывая, что объект воспитания - человек, чья духовная и физическая сущность, имеет наследственный (ген- ный) характер, то невозможно предопределить, какое из воздействий на данную личность окажется более авторитетным - какое из них эта личность воспримет открытой душой, какое отвергнет, а что родится самовоспитанием. Не отрицая значения и пользы различных методов воспитания я осмеливаюсь высказать убеждение в решающем значении генного фактора.
Так как же всё это преломилось у нас?
Папа и мама ставили перед собою совершенно различные цели. Папа пытался воспитать нас с братом по канонам еврейской религии и еврейских обычаев, а мама стремилась привить нам светскую культуру, ввести в мир знаний и искусств, которые открывались нам русской речью, а не еврейской. Её союзницей были её две сестры - мои тётя Рива и тётя Вера. Мы, дети, в этом противостоянии безоговорочно стали на сторону мамы, потому что она была ближе к тому революционному духу времени, который проявлялся в агитационных речах, песнях, печати (о радио и телевидении тогда никто и не слыхивал) и был самым большим авторитетом для нас.
Нет, скандалов в семье на этой почве не было;. дедушка и бабушка были верны еврейскому образу жизни: в субботу ничего нельзя делать, нельзя даже огонь зажечь. включить свет; по ритуальному распорядку читали соответствующие главы из Ветхого Завета - "Пятикнижья", отмечали как положено праздники, ходили в синагогу. Папа очень хотел приобщить нас с братом к вере, в синагогу шел, забирая нас с собой, пригласил рэбе (еврейского учителя веры), но ничего, совершенно ничего мною и братом от него воспринято не было. Настолько ничего, что. бабушка, дедушка, общаясь между собой на еврейском (идишь) с нами вынуждены были говорить по по-русски. Мама, её сёстры и мы с братом саботировали всё еврейское. Мама в своем стремлении приобщить меня к миру искусств устраивает меня в какую-то балетную студию. И я помню себя, стоящим у балетной стойки с поднятой и вытянутой в сторону ногой. Было мне тогда, наверно, лет восемь; я этот вид искусства, как " девчачий " отвёрг и "победил". Попробовала мама приобщить меня к музыке, привела к одной нашей родственнице Любовь Марковне Коган, учительнице игры на рояле. Та ударила по самой левой клавише клавиатуры, а затем по самой правой и спросила меня, какой звук выше. Я понял так, что меня спрашивают "какой звук громче" и назвал самый низкий, после чего она наотрез отказалась принять меня в ученики. И напрасно! Слух у меня был не плохой, я уже рассказывал об этом на одной из предыдущих страниц. Думаю, что мама так быстро согласилась с приговором Любовь Марковны и больше не предпринимала никаких попыток приобщить меня, либо брата к миру музыки потому, что у нас в доме не было ни пианино, ни рояли и вообще никакого музыкального инструмента. И по нашим возможностям - никакой надежды на их приобретение.
Но вот мама устраивает меня в художественную школу (студию) Власова. Вот это было по мне. Рисовать я любил и студию посещал с удовольствием. Но содержание воспитания подобными решениями мамы не ограничивалось и чтобы продолжить рассказ о воспитании в семье, я отложу пока повесть о моём увлечении живописью. И тут я хочу подчеркнуть самый большой, даже принципиальный, недостаток в нашем домашнем воспитании. Он в том что у нас в доме не было никакого рабочего инструмента: ни столярного, ни слесарного, ни монтажного - никакого. И это при том, что ведь папа был жестянщиком, приобретшим это умение от деда (маминого папы), о чём я уже писал. Я объясняю это не только тем, что в доме на это денег не было. но и тем, что у мамы, как мне теперь кажется, было не очень уважительное отношение к рабочим профессиям. Вот балет, пианист, на худой конец, художник - это ДА, а столяр, слесарь, монтажник - это не для интеллигенции. И остался я "неумехой". Ведь умения и навыки приобретаются в детстве! Мои дети, теперь уж и сами-то пожилые - великолепные умельцы и при обращении с рубанком, и с отвёрткой, и с пинцетом; могут отремонтировать и квартиру, и автомобиль... А старший - Борис (ему уже за 50) - стал большим мастером по ремонту и налаживанию компьютеров. Залог всех успехов - детство. Аналогичная картина с экипировкой для физического развития: ни лыж, ни коньков, ни роллеров. ни велосипеда - ни трёх, ни двух колесного. Правда. причина здесь другая - отсутствие денег, а о роллерах и детских двух колёсных велосипедах никто и не слыхал, их вообще не существовало. А результат? Я наблюдаю теперь, с высот своей старости, как смело и лихо совсем маленькие дети катаются на двух колёсном велосипеде, на коньках, на роллерах и с грустью улыбаюсь тому, как внук мой Саша однажды попытался научить меня кататься на велосипеде и у него ничего не вышло. А на коньках я никогда и не пытался. Детство... Всё из детства! Мой брат попытался это опровергнуть. В возрасте под 70 взял на прокат пианино для внучки, но по каким-то обстоятельствам оставил его у себя и стал учиться сам. Каких-то результатов достиг, Однако, сбиваясь в игре перед слушателями смущённо говорил, что при отсутствии слушателей играет безошибочно и наконец, придя к выводу, что результаты никак не соответствуют затраченному (потерянному) времени и труду, оставил пианино в покое. Не опровергнул! Однако завершить тему о воспитании в семье моего детства было бы крайне несправедливо не высказав чувство глубочайшей благодарности родителям за то что не курю и никогда не курил (абсолютно), не пью и не пил спиртного. не "обогащал" своей речи матом. То же самое мог бы повторить о себе и мой брат, если бы стоял сейчас рядом со мной. В этих проблемах борьба двух противоборствующих воздействий на нас - со стороны родителей и улицы - закончилась победой родителей и полным поражением улицы. Думаю, что и здесь родителям помогли не только запреты, словесные доводы и даже не быт в семье, а гены: наши родители во всю глубину их родословной не пили и не курили. Но благодарность от этого не уменьшается, а наоборот распространяется на всю нашу родословную.
Мемуары Л.Я. Таненгольца
Павел Алексеевич Власов - астраханский художник, основавший свою художественную студию, остался в истории города как создатель Астраханской картинной галереи, одной из основных достопримечательностей города. Он сам стал его достопримечательностью как учитель и воспитатель известных художников. Б.М. Кустодиев - классик живописи (тоже астраханец), чьё имя стоит в ряду - Репин, Суриков... , был его учеником. Между прочим долгое время, после того, как я оставил Астрахань, я был уверен, что Астраханская картинная галерея носит имя П.А. Власова; а когда узнал, что не "Власова", а "Кустодиева", то огорчился: ведь не Кустодиев же создал картинную галерею в Астрахани. Про себя подумал - так поступили , чтобы поднять рэйтинг галереи. И тут же родилась шутка: "А для поднятия рейтинга моей личности я могу, не греша против правды, сказать, что "Мы с Кустодиевым - оба учились у знаменитого Власова". Вот только итог разный: один стал великим художником, а другому осталось лишь право хвастать, что и он эту студию посещал, как ученик и сидел может быть на том же самом ученическом месте, которое до него занимал Кустодиев. Между прочим в тот год, в который я посещал судию Власова (1925-й) Кустодиев был ещё жив (его годы жизни - 1878-1927), но я тогда даже о его существовании не знал. Студия Власова помещалась в небольшом, двух этажном доме, где Власов жил. Это в самом конце Московской улицы,
Скромного размера зал на втором этаже здания. У одной из стен - подиум (подмостки). Вокруг - амфитеатром места с пюпитрами для учеников. На подиуме - натурщик или натурщица (не обнажённые) разного возраста и одеяния. Мы рисовали. Власов ходил меж нами и поправлял, давал задания исполнить дома что-то маслом. Эти задания я исполнять не имел возможности, так как масляных красок не имел и не умел ими пользоваться. Но за работы карандашом, акварелью - похваливал.
Власов одновременно был учителем рисования в нашей школе и его можно лицезреть на групповой фотографии нашего класса по окончании семи лет обучения . Его сменила учительница рисования и черчения Нишмонина, Они иногда водили наш класс в Астраханскую картинную галерею - одну и лучших в Поволжье, гордость нашего города. Об одном из посещений не могу не рассказать. Учительница Нишмонина подвела нашу группу к картине "Сорренто" (кто написал - не помню) и задала вопрос: "Что в ней по вашему лучше всего удалось изобразить художнику?" Ответы были самые разнообразные "Вода", "Горы", "Растительность на склонах".... - "Нет, говорила она, нет, дети, нет, нет и нет и заключила -"Лучше всего художник изобразил в о з д у х". Мы все ахнули, почувствовав справедливость её слов. И в самом деле: соседние картины, трижды прекрасные, но всё в них на плоскости, всё на поверхности полотна. А тут - глубина пространства и даль, синеющая под толщей воздуха, а мы будто вдыхаем этот воздух через раскрытое окно-раму картины и любуемся восхитительной по красоте панорамой. На всю жизнь запомнил я этот эпизод: оказывается можно изображать воздух.
Но, кроме любования творениями великих, я всё же что-то от студии Власова получил: получил востребованность на различные художественные работы. О разрисовке гобеленов, о написании списка жильцов на надворных щитах, я уже рассказывал, А в школе я был бессменным оформителем стенных газет. И ещё, не могу умолчать, нарисовал декорацию к одной из сцен спектакля модной тогда пьесы-сказки "Синяя птица" Метерлинка - сцену свидания Тильтиля и Митиль с умершими дедушкой и бабушкой. Пьеса была поставлена в школе силами учеников, которые и костюмы сами шили и декорации готовили. Инициатором и руководителем этой постановки была опять же учительница рисования и черчения - Нишмонина. А ещё для души рисовал пароходы на Волге, и любил это занятие больше всего. Спасибо за это художнику Павлу Алексеевичу Власову Но вот художником не стал - ни хорошим, ни плохим, . И не только потому, что такой уж "бесталанный", но ещё и потому, что в моём распоряжении не было даже обыкновенных масленных красок с набором кистей, не говоря уж о холсте и подрамниках - только бумага, карандаши и акварельные краски. Да дома ни у кого и в мыслях не было о моей будущности в качестве художника. А то, что я люблю рисовать, так это просто так - детская забава.
1925-й - 1929
А в школе я окунался в жизнь другую. "Единая - трудовая" тех лет всем своим внутренним духом стремилась не походить на дореволюционные гимназии. Это уж Сталин после Великой Отечественной вернул ей традиционный гимназический облик: раздельное обучение, ученическую форму, классных дам, то бишь классных руководителей. А при мне было несравнимое с нынешним "самоуправление" учащихся, власть "учкомов". Ученический комитет был чуть ли не вторым директором в школе. И думается, что именно по его инициативе среди учащихся пошли разговоры о том, что у нас в школе травят потомственного рабочего - истопника школы Матвеева, а травят его - интеллигенты -учителя, среди которых много " бывших". Учком устраивает митинги, на которых клеймят "гнилую интеллигенцию". На митингах выступают члены учкома - ученики ( обычно старших классов ) с обличительными речами в духе "долой". . На одном из таких собраний выступила учительница и попыталась сказать, что по её мнению в школе травят учителей, а не Матвеева. Её зашикали репликами и дали "достойную" отповедь. А вот и другой случай, непосредственно связанный с "делом Матвеева" На одном из уроков по "Обществоведению" мы забастовали, отказались слушать учителя Лукашевичя, хлопали крышками парт и кричали, чтобы его от нас убрали на том основании, что он якобы был офицером царской армии и что именно он возглавил травлю Матвеева учителями. Так это было или не так, но Лукашевича из школы убрали. Чувство вины перед учителями у меня возникло уже на склоне лет при воспоминаниях. а тогда я был, как и многие другие "хунвейбином", потому что иначе, как бесчинством это назвать нельзя. Я восторгался силой "Учкома", моего "Учкома", хотя сам я не выступал, потому что числился ещё в малышах - 6-й класс, а не 9-ый. Закончилась история тем, что Матвеев тоже из школы исчез. Нам сказали, что мы действовали правильно, но поскольку теперь ни Матвеева, ни Лукашевича в школе нет, надо прекратить митинги и начать заниматься. Конечно надо понимать, что если это 1925-26-ой годы, а учитель имеет стаж работы 15 - 20 лет, то ясно, что он работал ещё при царе. И то, что новые идеи, идеи Октября, значительно легче завоёвывали молодежь, нежели старшее поколение с его ностальгией по прошлому - тоже ясно. Вот она и межа между поколениями, между прочим похожая в чём-то на ту, что пролегла между поколениями сегодня. Нынешняя межа тоже вырыта переворотом, только обратным. И вот сегодня у пожилых и старых людей - ностальгия по Советским временам, а молодые окунаются в борьбу за достижение своих личных целей - разбогатеть в бизнесе, оттеснить конкурентов, стать "новыми русскими" и даже посвящая себя науке или искусству, подсчитывают, какой барыш это принесёт. Другой особенностью школы тех времён было обилие экспериментов "Наробраза" по методам обучения. Помню "Дальтон-план" и "бригадный метод", при котором урок отвечал один из членов бригады за всех. Бригадный метод я виню в том, что остался неграмотным. Уже взрослым - в 20 - 30 лет я мучительно постигал смысл терминов "прилагательное", "наречие", "деепричастие", строй предложения, где надо, где не надо ставить запятые, а где "это моё право" - в зависимости от того, что я хочу сказать. И хотя в учебниках грамматики и синтаксиса мне теперь, я полагаю, всё понятно, но навыка грамотности, того, что приобретается упражнениями в детстве - нет. И, вообще, считаю, что учили плохо. И я по-прежнему, отрываясь от учёбы по программе, "купался в книжном море", о чём уже писал, Тематика, естественно, менялась; теперь, по мере перехода из класса в класс я всё больше увлекался приключениями действительных, а не придуманных писателями героев. Ими стали путешественники Ливингстон, Стэнли, Кук, Мегелан, Миклухо-Маклай,, Де-Лонг, Пржевальский... Могу с гордостью заявить, что к концу школы, я мог рассказать о любом из известных в те времена путешественниках, начиная с Марко Поло и Колумба до совремённых мне тогда Ф.Нансене и Амундсене. Подобно этому на смену сочинённым произведениям пришел интерес к подлинным историческим событиям и вообще к истории. Особенно истории революционной борьбы угнетённых с поработителями. Конечно, никогда не уменьшалась тяга и к художественной литературе, в которой я постепенно поднимался от интереса, ограниченного лишь фабулой, к восприятию и оценке мастерства изложения, красоты языка, описания природы, характеров действующих лиц и т.д. И до сих пор считаю, что для 8-го и 9-го класса был в этом достаточно силён. Однако, однажды напоролся на прямое обвинение в плагиате со стороны учительницы русского языка. Произошло это так. "Проходили" Неверова: "Ташкент - город хлебный". Автор в своём произведении о Мишке Додонове опускает часть повествования , именно ту, в которой должно было бы быть рассказано о том, как Додонов добрался из Ташкента обратно домой. Нам предложили тему - восполнить этот пробел. Ко мне снизошло творческое вдохновение и я написал большое сочинение. Учительница. ознакомившись с ним, решила меня разоблачить; она прочла это сочинение вслух перед всем классом и стала требовать от меня признания - откуда я всё это списал, где я нашел такой рассказ. Я не ожидал такого обвинения и стоял перед всем классом в крайней растерянности, красный от смущения, что-то лепетал и канючил поверить, что это я, это я написал. Мой вид только укрепил её в своём мнении, Она стала утверждать, что никто из учащихся просто не может так написать, И пока я, негодный. не признаюсь. она меня знать не желает, а пока ставит мне "кол". Мне было до слёз обидно ещё и потому. что весь класс был на её стороне. Со временем страсти в классе улеглись, но эта учительница так и осталась при своём мнении, а я на всю жизнь - с нанесённой мне обидой. Школьный предмет "Русский язык" в те времена объединял по существу два предмета: грамматику и литературу; по первому - я был "слабак", по второму - крепче многих, ибо любил её. Может быть учительница считала, что "слабак" в грамматике не может написать хорошее сочинение. Будем считать, что в этом высказывании моя попытка её оправдать.
Прежде, чем перейти к воспоминаниям о заключительных годах моей жизни в Астрахани в кругу семьи, я расскажу ещё об одном путешествии, которое выпало на моё счастие (любил я путешествовать!), но вызванное на этот раз очень несчастливой ситуацией. Это было летом 1928-го года. Осенью мне надлежало идти в 9-й класс, и было мне уже 16 лет. Мама плохо себя чувствовала. Ещё не забылась операция, а уже - подозрение на туберкулёз лёгких - очень модная в те годы болезнь. Врач находит, что и у меня лёгкие под подозрением и настоятельно советует поехать в места, где сосновый лес и попить козье молоко. Удивительно, но диагноз ставился не на основе анализов в лаборатории, а на прослушивании дыхания докторской трубкой. Я что-то не помню, чтобы существовали путёвки в санатории, курорты, да и врачей помню частных, которые плату за визит брали разыгрывая стыдливость - выставляя ладошку для оплаты визита как-то сзади у того места спины, откуда ноги растут.
Итак, надо ехать, но куда? Астраханцам оно было широко известно - Вольск или Хвалынск - к северу от Саратова по Волге. И попутчица нашлась; какая-то знакомая мамы. А я -уже взрослый - еду, как охранник: наказ папы - "Чтобы всё было в порядке. ведь на лето ! И никакой связи". Билет приобрели во второй класс. Это второй этаж на теплоходе, т,е, там где и первый; но первый - ближе к носу судна, а второй - к корме. Плывём. Астрахань уходит назад, а мы туда - за горизонт, куда с таким заворожённым взглядом мы с братом всматривались когда-то во времёна, когда кормились в АРА, ожидая появления кораблей с верховьев Волги. Низкие берега - и справа и слева Навстречу знакомые названия "Замьяны", "Сероглазка", "Енотаевск"... , мимо которых идёт наш теплоход, но о них кроме названий я ничего не знаю. И так до самого Царицина . А Царицин мы вероятно проходили ночью и я его проспал. И это очень жаль, потому что Царицина теперь нет, А Сталинград-Волгоград совершенно другой город; пусть в сто раз лучший, но другой и хотелось бы надеется, что Царицин сохранился хотя бы в документах, в архивах. Но ведь и Волги той, прежней, нет. Тогда не было знаменитых Волжских ГЭС с плотинами и "морей", созданных ими, так сильно изменивших ландшафт на огромной территории страны. Наш теплоход идёт по той. прежней, Волге, которую нынешние поколения не знают. Её правый берег (для пассажиров он левый потому что мы идём против течения) становится всё более высоким и крутым и значит более живописным и вот уж виден первый (в нашем путешествии) железнодорожный мост через Волгу у Саратова. А дальше вскорости, Вольск и - цель нашего путешествия - Хвалынск. Прибыли. Покидаем теплоход. А я в душе сожалею, что не добрались до Сызрани, Самары, Ставрополя, Симбирска, улыбнувшись мысленно тому, что все эти города с буквы "С" начинаются и расположены в луке Жигулей. Как жаль, что до Жигулей в этой поездке так и не дотянули.
В какой-то деревушке, в окрестностях Хвалынска, расположенной практически в сосновом бору, нас принимают на лето в одном из довольно добротных домов. Хозяин тача сапоги, на чём свет клянёт Советскую власть и причитает: "Энти товарыщи тышши загребают, а тут и рублишка на хозяйство не сыщешь". Хозяйка останавливает его: "Ну чего, старик, брешешь - и корова есть и лошадь и птицы - вон сколько, чо те ишшо?" А далее, обращаясь к нам -"Верно, вот - козы нет, старая отжила своё, а на новую пока денег нема, дорожает всё шибко". Мы понимаем, что говорится всё это что бы мы согласились заплатить за проживание подороже.
"Торговля" заканчивается тем, что мы остаёмся у них на лето, а козье молоко будем покупать у хозяйки соседнего дома, которая будет его нам приносить . Лето пролетело быстро. Сосновый бор - это, конечно, хорошо, но ничего заслуживающего внимания в памяти не сохранилось и значит нет повода расходовать строки. Начало осени, возвращаемся домой. И снова я провожу время на палубе теплохода, а мама со своей приятельницей предпочитает каюту или короткие прогулки по палубе, Обе утверждают, что чувствуют себя лучше, что поездка оправдана, но я вижу, что они себя в этом уговаривают. Мы возвращаемся практически "без гроша в кармане". Мамина знакомая побогаче; она сколько-то нам одолжила. Но мы все были удручены тем, как за лето вздулись цены. На пристанях невозможно что либо купить. Я ещё не сознавал, что НЭП задушен. что грядут большие перемены, что следующий - 1929-й год будет "Годом великого перелома", начнётся ликвидация кулачества, как класса, продовольственные карточки и т.д. Не сознавал. И вздорожание воспринимал, как временное явление убеждая себя, что "это пройдёт, всё будет хорошо" и переключался на любование Волгой. А она за лето поразительно изменилась: превратилась в узкую и мелководную, с многочисленными перекатами и мелями. На носу судна матрос, в руках лот, измеряет сколько футов под килем, кричит второму матросу стоящему на верхней палубе-крыше, а он, тоже голосом, передает эти сведения стоящему у штурвала в капитанской рубке, и ведущему судно. Ну что ж, в результате мы благополучно миновали все мели вплоть до Астрахани. То, что Волга осенняя отличается от весенней я, астраханец, конечно знал; но чтобы так сильно? Это меня тогда удивило. А теперь данное воспоминание - повод, чтобы высказать своё положительное отношение к тому, что было осуществлено на Волге впоследствии, перед и после ВОВ, так сказочно изменившее Волгу. (ГЭС`ы, плотины, "моря"), К сожалению встречал и отрицательное к этим переменам отношение. И ещё. Печатая эти строки вспоминаю чудесный фильм "Волга,Волга", в котором двухтрубная развалина типа "Америка России подарила пароход" с рабочим колесом за кормой, села на мель, как бы в ответ на слова капитана : "Я тут все мели знаю. Вот она первая!" . Конечно, эта сцена - очень удачная находка режиссера для весёлой комедии. Но свидетельствую, что на Волге моего даже самого раннего детства пароходов подобной конструкции не было. Ходили по Волге прекрасные двухэтажные красавцы, колёсные и винтовые пароходы и теплоходы , созданные еще в царское время и принадлежавшие в то время к разным кампаниям: "Самолёт", "Кавказ и Меркурий", "Кауфман". Думаю, что и сегодня они смотрелись бы приемлемо. Я знал все суда поимённо. Но сегодня этих имён в моей памяти уже нет.
Сижу на палубе в носовой части теплохода (любимое место - можно обозревать оба берега одновремённо) в ожидании момента (не пропустить бы) появления первой чёрточки контура колокольни Астраханского кремля И нарастают патриотические чувства встречи с родным городом. Будто из за границы возвращаюсь на родину. Ну когда же он появиться, крестик колокольни? Да вон он. Вижу. Наконец-то. Ну теперь часа два - и дома. Теплоход идёт в проход между островом, что посреди Волги и правым берегом реки, с целью обогнуть остров так, чтобы подойти к пристани против течения. Вот и 17-я пристань! Всё, причалили, сходим. Встречают папа и мой брат. Извозчик уже нанят; рысцой по улицам города и мы на Коммунистической у парадной дома №11. И до чего же милы мне стены родного дома, будто 100 лет отсутствовал. А завтра - в школу, в 9-й класс - заключительный в системе среднего образования того времени.
Но мы жили не только событиями внутришкольной жизни. В сфере наших интересов было и то, что происходит в городе, в стране, в мире. В те годы в домах практически ещё не было радио, а телевидение просто не существовало Известия о событиях, их толкование, обсуждение, пропаганда... "изливались" на население (и на нас) из газет, с трибун на собраниях и лекциях, c театральных постановок, с экранов кино и воспринимались каждым в меру их возраста, развития и социального бытья. Мы с братом - пионеры, и мама выписывает нам журнал "Пионер" то ли на 25-й, то ли на 26й год. В нём из номера в номер печаталось какое-то детское произведение Гумилёва (вероятно однофамильца Н.С. Гумилёва, расстрелянного в 1921-ом году). Произведение нам с братом очень нравилось С неописуемым нетерпением мы ждали с ним очередной номер журнала и спорили - кто в праве первым им завладеть. Оформление журнала, рисунки к рассказам были великолепны, и рассматривать их и даже перерисовывать было большим удовольствием.
А из газет получали астраханскую - "Коммунист", её любили все. Её редактор Ципин (ведь надо же - запомнил!) сделал её довольно своеобразной, личностной, похожей по настрою (по нынешней моей оценке) на журнал "Огонёк" во времена редактирования его Коротичем. Вероятно это можно объяснить тем, что НЭП тогда ещё не умер и тоталитарный режим еще не наступил. Борьба с оппозицией не была ещё столь жестокой. Проводились дискуссии перед съездами партии. Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Раковский и много, много других, потом уничтоженных, ещё числились членами партии и даже были на высоких ступенях власти (Троцкого выслали из страны, когда он ещё состоял членом ЦК партии, в 1927-м году). Этот дух относительной свободы мнений, позволил Ципину, как мне думается, привлечь к коммунистической газете не мало новых читателей. Интересные статьи разнообразной тематики, в том числе и о происшествиях привлекали читателей. Однажды появилась статья, взбудоражившая всю Астрахань. Произошло таинственное убийство известного профессора - Брауна. Кто?, За что? Признаков ограбления нет. Врагов не имел. Самоубийство? Газета обсуждает происшедшее с читателями. И вдруг сообщает, что в редакцию заявился некто, утверждая, что это он убил профессора. Расследование показало, что это не так; заявивший - психически больной. Просто на него так сильно подействовало всеобщее возбуждение по поводу таинственного убийства. . Не помню завершения этой истории, но газета подавала в интригующей форме не мало и других историй, относящихся к различным разделам её публикаций. И мы знали о событиях в мире, стране, городе вероятно не меньше, чем сегодня: Английская полиция стреляет по демонстрации в Шанхае. Всеобщая забастовка в Англии. В Польше Пилсудский совершил фашистский переворот. Убийство Волкова - (полпреда нашей страны в Варшаве). Полёты Амундсена на дирижабле к Северному полюсу Он ищет в полётах Итальянского полярного исследователя Нобиле и сам погибает, Казнь Сакко и Ванцетти. Ледоколы "Красин" и "Малыгин" в поисках того же Нобиле...
В период славы газеты Ципин осмелился вступить в спор с редакцией саратовской газеты, тоже именовавшейся "Коммунист" (в те времена Астрахань территориально подчинялась Саратову) и... погорел - сняли с редакторской должности , а газете дали новое имя - "Волга". (если я не ошибаюсь это произошло одновременно). Газета потускнела, Стала на много официальней. С тех пор минуло 70 лет. Любопытно, какая она, сегодняшняя газета "Волга"? . Я видел и читал её лет 10 назад. Задачи оценить её передо мной не стояло и поэтому оценить её, тогдашнюю не могу, а сегодняшнюю не знаю.